ничего не бойся
KHR. Занзас/фем!Тсуна, на фразу "Не твое это дело, женщина"- А можно я поведу?
- Не твоё это дело, женщина, - как можно более презрительно буркнул Занзас, отпихивая её бедром с водительского сидения. Чего доброго, еще машину разобьет... Черный "Хаммер" завёлся с пол-оборота. Мотор урчал приглушенно, но мощно. Они тронулись.
Тсуна обиженно хмурилась. А как же так называемая эмансипированность итальянских женщин? И вообще, для чего она права получала?
Никакого уважения. Наверное, чтобы доказать, что она не тварь дрожащая и, вообще-то, право имеет, Тсуна кинулась в битву за руль.
К слову, глупую и бессмысленную - в физической силе она проиграла почти сразу.
- Мать твою, обзор загораживаешь! - проревел Занзас, облагораживая ругательство отборным итальянским матом.
Он уже схватил ее цепко поперек талии, собрался уже швырнуть ее обратно и восстановить контроль над транспортным средством, но было поздно.
С головокружительной скоростью они слетели с дороги, запрыгали по заснеженным кочкам и ухабам - Тсуна со страху со всей силы вцепилась в мужа - и окончили свой путь, врезавшись в дерево. Савада мигом потеряла сознание, ударившись обо что-то головой.
Живой и невредимый, но жутко злой, Занзас оглядел ущерб.
Переднее стекло разбилось вдребезги, из-под капота вырывался легкий дымок, бампер, дорогой, тюнинговый, безжалостно смялся.
- Вынесу - убью, - пробормотал Занзас, вылезая из машины и взваливая безвольное тело себе на плечо.
KHR. Тсуна/Гокудера, юмор про списывание на урокахТсуна не любил контрольные за то, что они всегда настигали внезапно. А особенно, в те моменты, когда он действительно ничего не знал - дело даже не в глупости было, а в физической нехватке времени, когда даже отоспаться как следует не получается.
При всем при этом его удивляло, как Гокудера ухитряется писать всё на высшие баллы.
Изнутри словно защекотало что-то, верно, соблазн - можно просто повернуться к Гокудере, попросить написать и за него, это же так просто...
- Савада! - удар указкой по столу. - Не вертись.
Ну, или не совсем просто.
- Джудайме! Помочь вам? Вы напишите, чего непонятно, и мне кидайте! - сложив руки рупором, шумным шепотом проговорил Гокудера. В тишине класса это прозвучало особенно громко, а учитель был отнюдь не глухой. Тсуна медленно покраснел, зерзал на стуле. Стыдно-то как.
- Савада, Гокудера, ноль баллов. И остаетесь после уроков! - крикнул тот, заставив Тсуну съежиться на стуле.
Ну вот почему у них всегда всё через...?
...И чему это виновато-убитый Гокудера так радостно украдкой улыбается?
Shaman King. Хао/Йо, сонОни сидели на крыше гостиницы бок о бок, до касания им не хватало всего нескольких сантиметров, но отчего-то Йо даже во сне знал, что их преодолеть невозможно и, более того, нельзя. Негласное табу. Хотя брата обнять хотелось неимоверно, уткнуться лбом ему в плечо и стоять так долго-долго, не отпуская. Над ними во всей своей красе раскинулось ночное звездное небо. Какой красивый и чёткий сон.
- Аники, ты правда здесь или только снишься?
- Конечно же, снюсь, - с хитрой, но спокойной улыбкой ответил Хао. Вообще, весь он необыкновенно светился спокойствием и мудростью, даже непривычно. Но теперь это была его настоящая душа. А красное кимоно, расписанное цветами, только придавало Хао величия. Истинный король, ничего не скажешь. - Рад снова тебя видеть, Йо.
И правда - они так долго не виделись, несколько лет как уже, после Турнира.
- Я тоже, - искренне ответил Йо, но этих двух слов не хватало, чтобы выразить, как же сильно он скучает по брату, занятому теперь всем миром, и неосознанно, забывшись, потянулся вперед - чтобы тронуть брата за плечо. Тот тут же неуловимо отстранился, и пальцы Йо нашли лишь пустоту.
- Не надо, - мягко, но строго и неумолимо.
Не надо - потому что через меня проходят миллионы страданий - людских и природных, потому что любая боль в этом мире - моя боль, потому что во мне сейчас столько тысячелетий истории, что ты просто не выдержишь всего этого, - говорили его глаза, глубокие и тёмные, как небо над ними. Йо с грустным участием смотрел в них - так хотелось коснуться Хао, принять на себя хотя бы маленькую толику того, что чувствовал он...
- Правда, не надо, - Хао уже шептал ему на ухо, стараясь не касаться волос, но Йо с радостью ощутил на своей коже его теплое дыхание, ловил его жадно, как то единственное, что он мог принять от брата. Хотелось наплевать уже на всё, обнять его - да покрепче - но Йо, как никто другой, понимал значение слова "нельзя". - Ты всегда всем так стараешься помочь, Йо. Ты неисправим, братик, - усмехнулся Хао, но в этой его усмешке не было презрения и злобы, только нежность.
- Могу я хотя бы почаще видеть тебя во сне? Мы с тобой так мало разговаривали... - почти жалобно попросил Йо.
- Можешь, - улыбнулся король и, перед тем как растаять в ночном небе, послал Йо аккуратный, в два пальца, воздушный поцелуй.
Им предстояло еще столько всего обсудить.
Shaman King. Сати/Намали, замок из пескаИногда ей кажется, что Намали ее преследует - настолько часто он оказывается рядом, когда рядом более нет никого.
Сегодня один из таких прекрасных дней, когда можно идти вдоль кромки воды, утопая пальцами во влажном песке, собирать ракушки и не ежиться при этом от холодного ветра - дует теплый бриз.
А Сати строит свой собственный замок - шпили, башенки, оконца - аккуратное всё.
Почувствовав своей спиной тепло подошедшего человека, она не отодвигается, но и не прижимается крепче.
- Можно присоединиться? - Намали чуть ли ее шеи губами не касается, единственный нарушает эту ее ауру неприкосновенности, под которой она - обыкновенный человек, с теплыми плечами, острой косточкой ключицы и смуглой кожей. Принцесса легко пожимает ими, мол, присоединяйся.
Безлюдный песчаный пляж, закатное солнце и один замок на двоих - он - песок, сухой, колючий, а Сати - вода, струится ровно, смягчает всё на свете, приходит внезапно в голову Намали. Это даже романтично, фыркает он про себя.
Только вот жалко, что на следующий день всё так безжалостно и бесследно смоет волна.
Shaman King. Сати/НамалиОна набирает в свои узкие прохладные ладони синюю пудру и осыпает ей всех дарственным, величественным жестом, и все тянут к ней руки, к маленькой хрупкой фигурке в простом белом платье, радуясь неистово, когда синие песчинки попадали на кожу, словно дар небесный.
Она улыбается так всемилостиво, щурится так по-доброму снисходительно. Богиня.
Намали стоит в сторонке от этого веселья, заняв наблюдательную позицию. Так ведь гораздо интереснее - не вмешиваться.
Но когда Сати коротко смотрит на него, зовет его взглядом спокойным, но хитрым, он подходит. Никогда не мог противиться магнетизму её взгляда.
- Вот. Попробуй и ты, - она протягивает Намали ведерко с подкрашенной водой, и тот берет его, думает секунду - и окатывает внезапно Сати с головы до ног.
Богиня совершенно по-девичьи взвизгивает, жмурится, протирает глаза - и мажет Намали краской в ответ, с решительной шуточной обидой. Она смеется, звонко и мелодично. Намали ловит себя на мысли, что впитывает жадно в себя этот смех, человеческий и неземной одновременно.
Вокруг творится красочное безумие, народ следует их примеру, хохоча и обливая друг друга краской, а у Намали перед глазами только одно - нос принцессы, смешно измазанный зеленой краской, её чуть раскосый взгляд из-под длинных полуопущенных ресниц. Её тонкие пальцы вдруг начинают раскрашивать его лицо разноцветными узорами, мягкой прохладой ведут по щекам.
И тогда он берет девушку за талию.
И время останавливается.
Shaman King. Пино/Зоря, song! Origa - Красно солнцеНа много километров вокруг, сколько хватало взгляда, простирались заснеженные поля, уходившие вдаль холмами. Бесконечный, казалось, лес виднелся теперь где-то совсем вдалеке. За ним - озерный край, за ним - ледяные пустоши, пройденные, как и всё, пешком.
Так много вроде бы и так мало от их общего пути.
А там до ближайшего крупного города - и на поезд, не всю же Россию до Японии ногами мерить.
Зоря долго смотрела на тлеющий рассветом горизонт, но тут ее внимание привлек ярко-синий цветок под ногами, прямо среди подтаявшего снега. Как смог тонкий стебелек пробиться сквозь промерзшую почву, как зацвел в холоде, такой хрупкий и нежный, оставалось загадкой. Полярная незабудка.
Зоря наклонилась, обняла его ладонями осторожно, задышала тепло, согревая, и вместе с тем шепча слова благословения. Старик говорил, что всё вокруг тоже живое - дышит, борется и откликается на любовь, так что в этом был свой смысл.
- Ты что делаешь? - подошел сзади, протирая глаза, сонный, заспанный Пино. Проснулся, видимо, только что, не ощутив рядом своей соратницы, забеспокоился. Они всегда спят в обнимку, чтобы как можно больше тепла сохранить - и в этом нет ничего предосудительного.
Во всем остальном они горды и холодны, но верят друг другу до конца, несмотря на то, что с детства привыкли полагаться только на себя.
Они вообще мало разговаривают - просто не любят это дело - но никто другой, а именно Пино нес ее по снежной пустыне на руках, когда та не могла уже идти, именно он надел на ее ноги закоченевшие свою обувь и, стискивая зубы, шел по колючему снегу.
Говорят, девушки становятся гораздо красивее, когда их защищают и оберегают. И тогда, действительно, гордая, как он сам, и волевая Зоря казалась необыкновенно нежной и умиротворенной, прижималась бессознательно головой к его груди.
И сам Пино...чувствовал впервые, что ему невероятно хорошо стараться не только для себя, но и для других.
Таким двум кускам острого льда лучше подтаять и смягчиться, чем биться друг в друга и ранить.
Пусть лучше их гордость ранит других.
- Жалею этот цветок, - ответила Зоря, поднимаясь и отряхивая юбку. Пино заметил, что она опять босая. Рассвет начал уже заниматься и брызнул кровью на снег. В его лучах волосы Зори словно светиться стали изнутри, вот не зря ее именем богини соответствующей нарекли, подумал Пино. Но не стоило терять драгоценного времени.
- Он всё равно замерзнет. Слишком рано появился, - пожал он плечами. - Пойдем, я видел здесь недалеко родник, можешь искупаться хотя бы.
Проверяя, хорошо ли погасли угли, Пино не заметил, как на губах его спутницы появилась кривоватая улыбка.
Она видела в этом цветке себя и совершенно ясно понимала - не всё для него потеряно. Главное, желание жить, а остальное приложится.
Shaman King. Сати, МатамунСати сидела на полу по-турецки, скрестив щиколотки и легко отклонившись назад. Поза её дышала одновременно расслабленностью и сосредоточенностью - точно свободно распустившийся лотос.
Распущенные волосы струились по лицу, по плечам, по легкому белому платью, казавшемуся оранжевым в отблесках светильников.
Ветер тихонько колыхал развешанные у входа фонарики.
У самой кромки неба дотлевал закат.
Здесь, в маленьком храме на вершине холма, творился великий план.
- Как думаешь, он достоин? - спросила Сати фамильярно у сидящего рядом духа, словно знала его тысячу лет.
Словно не было между ними этой бездны в несколько веков.
Словно он не был мудрым и опытным до спокойного скепсиса некомата.
Матамун медлил с ответом, педантично набивая свою трубку табаком и с наслаждением затягиваясь так, что от сладкой неги у него задрожали усы.
- Более чем, - оторвавшись от своего занятия, с гордой и чуть грустной улыбкой ответил он.
Йо. Тот десятилетний мальчишка, не знавший даже как вызвать духа бесплотного. Освободивший Анну. Победивший великого демона...
Воспоминания нахлынули все разом.
Звон разбившейся витрины, звук захлопнувшейся двери, запах пены для ванны...
Метель, буксующий в снегу джип, колокольный перезвон...
События той осорезанской ночи не забывались ни на секунду. Такое никогда не забывается.
Йо, мальчик, достигший столь многого своей добротой. Заражающий этой добротой всех вокруг. Весь мир.
Он достоин как никто другой.
Его маленький друг спускается в ад.
"Я снова увижу тебя, Йо. Я буду ждать тебя там".
Матамун не стал вытирать мелкие слезинки, выступившие на глазах - не перед кем было скрывать свои чувства.
Сати смотрела мудрым, печальным, понимающим взглядом. Сильная, добрая, сострадательная. Так похожа на хозяина. До того, как его сердце захватили демоны.
Матамун взял в лапку чашечку сакэ и поднес к мордочке.
- За Йо, - предложил он, приподнимая тост.
- За Йо, - согласилась Сати. - За того, кто спасет нас всех.
Кто сказал, что развоплощенные духи и индийские принцессы не могут выпивать вместе, отодвинув на завтра все слезы и печали?
Завтра тронется колесо и завертится, увлекая в круговорот весь мир.
Война и мир. Анатоль/Долохов, song! Animal ДжаZ - Если дышишьПросто так прогуливаться с Долоховым по набережной было по меньшей мере странно. Прогуливаться под пронизывающими ледяными порывами ветра - явной глупостью. Но Долохов, будто не замечая этого, шел по своему обыкновению прямо и гордо, тонкие и правильные губы кривились в вечной его презрительно-снисходительной усмешке. Руки без перчаток совсем закоченели, но он упрямо не хотел убирать их в карманы. Петербург, холодный и неприкаянный, строгий и изысканный одновременно, с его прямыми улицами, острыми шпилями и белыми ночами, ночами напролет с весельями и кутежами, как никакой другой город, подходил Долохову в этот момент, думал Анатоль, глядя то на этот четкий профиль, то на темные свинцовые воды Невы, исходившие тяжелой рябью.
- Ну, что, разжаловали?
- Да, - будто бы нехотя ответил Долохов, но с тем оттенком твердости, который так и говорил: "Да, но не стоит меня жалеть, я всё уже для себя решил и не собираюсь опускать руки". - И завтра уезжаю в действующую армию.
Ему, казалось, было неприятно находиться рядом с Анатолем, который наказания избежал благодаря своему отцу, но Долохов лишь сдержанно улыбался. Анатоль обеспокоенно остановился, схватил его за руку, заглянул в светлые глаза. Да, точно, Федя же теперь солдат, не офицер при штабе. Теперь его могут убить.
- Но mon cher, ты можешь умереть, я не вынесу...
- Это мой долг, - как-то ядовито хмыкнул Долохов, и в его взгляде горела лишь жажда вновь подняться туда, откуда так несправедливо сбросила его судьба. Его, не имеющего ни средств, ни связей, только непоколебимую волю и непроходимую дерзость. - Ты же знаешь.
И Анатоль поднял к своему лицу его закоченевшие совсем руки, тепло задышал на них, согревая - "знаю". Долохов прикрыл глаза и, кажется, терпел, пока это закончится, но на деле старался сокрыть ту волну нежности и щемящей тоски, нахлынувшую так внезапно.
- Я буду ждать, - сказал Анатоль, хотя не очень верилось, что он хотя бы раз вспомнит о нем за время службы, но.
Сейчас, в неверном свете фонарей, пока они оба настоящие, можно было поверить в этом мире хотя бы во что-то.
TRC. Курогане/Шаоран + косвенно остальныеКурогане видел, что парню нужно было расслабиться, отрешиться от всей этой кутерьмы - каждый раз новый мир, новое перо, новое сражение. Чьи-то сны, чьи-то судьбы, чья-то ложь - стройная нить их путешествия давно уже запуталась в неразрешимый клубок - словно луч света в системе зеркал. От всего этого стоило отдохнуть и ему самому.
Ниндзя зубами вынул пробку из бутылки, впихнул в руку Шаорана граненый стакан, наполнив его до краев прозрачной, резко пахнущей жидкостью, и налил себе.
- Мокона тоже хочет пить!
Ах да, булке ушастой тоже не забыть налить.
- Пей до дна, парень, - посоветовал Курогане, видя, как Шаоран всё еще сидел, сгорбившись, смотря куда-то вдаль, сквозь стены, на принцессу свою, спящую в нескольких комнатах отсюда.
Тот дернулся, опомнившись от своих, очевидно, тяжких раздумий, взглянул на стакан в своей руке, будто впервые увидел его, кивнул зачем-то и решительно сделал большой глоток. Закашлялся, расплескивая оставшееся добро по полу - видно, что не пил никогда - чтобы так, с первого глотка не в то горло попало. Курогане похлопал его по спине, нахмурившись снисходительно. Малец еще совсем, как и тот, другой - тоже всему учить нужно. Подождав терпеливо, пока Шаоран откашляется, он налил ему еще.
Второй пошел уже гораздо легче, третий - чуть ли не залпом, а четвертый пришлось уже вынимать из ослабевших пальцев парня.
- Уснуул, - разочарованно протянула Мокона, подставляя под горлышко свой опустевший стакан. С ней неожиданно приятно и уютно было выпивать, когда вот так, наедине.
А Шаоран и впрямь уже тихо сопел, уткнувшись лбом своим упрямым куда-то в бедро Курогане, слишком быстро отключился, слишком тихий и молчаливый, всё больше в себе.
На самом деле, они так отличались с пацаном. Курогане, быть может, единственный видел эту существенную разницу.
Две совершенных противоположности, пусть и душа одна и та же... Голова, тяжелая от алкоголя, тут же заболела от таких раздумий - клоны, чтоб их...и принцесса что-то затевает, и маг скрывает слишком многое - все они одинаковые, запутались сами в себе, живут либо в прошлом, либо в будущем, только он, Курогане - здесь и сейчас, простой и надежный, как меч - ничто не сломает и не сломит.
Курогане любит, когда всё прямо и понятно, а сейчас ни черта ничего не ясно.
Шаоран во сне что-то пробормотал беспокойно, прижался сильнее к нему макушкой своей, такой потерянный сейчас и изнеможденный, что Курогане, не удержавшись, потрепал его по волосам, усмехаясь самому себе.
Что в этих парнях и было одинакового, так вот это - что заставляло его, Курогане, раз за разом о них заботиться, покровительствовать, оберегать.
И, вообще - во всех.
- Не твоё это дело, женщина, - как можно более презрительно буркнул Занзас, отпихивая её бедром с водительского сидения. Чего доброго, еще машину разобьет... Черный "Хаммер" завёлся с пол-оборота. Мотор урчал приглушенно, но мощно. Они тронулись.
Тсуна обиженно хмурилась. А как же так называемая эмансипированность итальянских женщин? И вообще, для чего она права получала?
Никакого уважения. Наверное, чтобы доказать, что она не тварь дрожащая и, вообще-то, право имеет, Тсуна кинулась в битву за руль.
К слову, глупую и бессмысленную - в физической силе она проиграла почти сразу.
- Мать твою, обзор загораживаешь! - проревел Занзас, облагораживая ругательство отборным итальянским матом.
Он уже схватил ее цепко поперек талии, собрался уже швырнуть ее обратно и восстановить контроль над транспортным средством, но было поздно.
С головокружительной скоростью они слетели с дороги, запрыгали по заснеженным кочкам и ухабам - Тсуна со страху со всей силы вцепилась в мужа - и окончили свой путь, врезавшись в дерево. Савада мигом потеряла сознание, ударившись обо что-то головой.
Живой и невредимый, но жутко злой, Занзас оглядел ущерб.
Переднее стекло разбилось вдребезги, из-под капота вырывался легкий дымок, бампер, дорогой, тюнинговый, безжалостно смялся.
- Вынесу - убью, - пробормотал Занзас, вылезая из машины и взваливая безвольное тело себе на плечо.
KHR. Тсуна/Гокудера, юмор про списывание на урокахТсуна не любил контрольные за то, что они всегда настигали внезапно. А особенно, в те моменты, когда он действительно ничего не знал - дело даже не в глупости было, а в физической нехватке времени, когда даже отоспаться как следует не получается.
При всем при этом его удивляло, как Гокудера ухитряется писать всё на высшие баллы.
Изнутри словно защекотало что-то, верно, соблазн - можно просто повернуться к Гокудере, попросить написать и за него, это же так просто...
- Савада! - удар указкой по столу. - Не вертись.
Ну, или не совсем просто.
- Джудайме! Помочь вам? Вы напишите, чего непонятно, и мне кидайте! - сложив руки рупором, шумным шепотом проговорил Гокудера. В тишине класса это прозвучало особенно громко, а учитель был отнюдь не глухой. Тсуна медленно покраснел, зерзал на стуле. Стыдно-то как.
- Савада, Гокудера, ноль баллов. И остаетесь после уроков! - крикнул тот, заставив Тсуну съежиться на стуле.
Ну вот почему у них всегда всё через...?
...И чему это виновато-убитый Гокудера так радостно украдкой улыбается?
Shaman King. Хао/Йо, сонОни сидели на крыше гостиницы бок о бок, до касания им не хватало всего нескольких сантиметров, но отчего-то Йо даже во сне знал, что их преодолеть невозможно и, более того, нельзя. Негласное табу. Хотя брата обнять хотелось неимоверно, уткнуться лбом ему в плечо и стоять так долго-долго, не отпуская. Над ними во всей своей красе раскинулось ночное звездное небо. Какой красивый и чёткий сон.
- Аники, ты правда здесь или только снишься?
- Конечно же, снюсь, - с хитрой, но спокойной улыбкой ответил Хао. Вообще, весь он необыкновенно светился спокойствием и мудростью, даже непривычно. Но теперь это была его настоящая душа. А красное кимоно, расписанное цветами, только придавало Хао величия. Истинный король, ничего не скажешь. - Рад снова тебя видеть, Йо.
И правда - они так долго не виделись, несколько лет как уже, после Турнира.
- Я тоже, - искренне ответил Йо, но этих двух слов не хватало, чтобы выразить, как же сильно он скучает по брату, занятому теперь всем миром, и неосознанно, забывшись, потянулся вперед - чтобы тронуть брата за плечо. Тот тут же неуловимо отстранился, и пальцы Йо нашли лишь пустоту.
- Не надо, - мягко, но строго и неумолимо.
Не надо - потому что через меня проходят миллионы страданий - людских и природных, потому что любая боль в этом мире - моя боль, потому что во мне сейчас столько тысячелетий истории, что ты просто не выдержишь всего этого, - говорили его глаза, глубокие и тёмные, как небо над ними. Йо с грустным участием смотрел в них - так хотелось коснуться Хао, принять на себя хотя бы маленькую толику того, что чувствовал он...
- Правда, не надо, - Хао уже шептал ему на ухо, стараясь не касаться волос, но Йо с радостью ощутил на своей коже его теплое дыхание, ловил его жадно, как то единственное, что он мог принять от брата. Хотелось наплевать уже на всё, обнять его - да покрепче - но Йо, как никто другой, понимал значение слова "нельзя". - Ты всегда всем так стараешься помочь, Йо. Ты неисправим, братик, - усмехнулся Хао, но в этой его усмешке не было презрения и злобы, только нежность.
- Могу я хотя бы почаще видеть тебя во сне? Мы с тобой так мало разговаривали... - почти жалобно попросил Йо.
- Можешь, - улыбнулся король и, перед тем как растаять в ночном небе, послал Йо аккуратный, в два пальца, воздушный поцелуй.
Им предстояло еще столько всего обсудить.
Shaman King. Сати/Намали, замок из пескаИногда ей кажется, что Намали ее преследует - настолько часто он оказывается рядом, когда рядом более нет никого.
Сегодня один из таких прекрасных дней, когда можно идти вдоль кромки воды, утопая пальцами во влажном песке, собирать ракушки и не ежиться при этом от холодного ветра - дует теплый бриз.
А Сати строит свой собственный замок - шпили, башенки, оконца - аккуратное всё.
Почувствовав своей спиной тепло подошедшего человека, она не отодвигается, но и не прижимается крепче.
- Можно присоединиться? - Намали чуть ли ее шеи губами не касается, единственный нарушает эту ее ауру неприкосновенности, под которой она - обыкновенный человек, с теплыми плечами, острой косточкой ключицы и смуглой кожей. Принцесса легко пожимает ими, мол, присоединяйся.
Безлюдный песчаный пляж, закатное солнце и один замок на двоих - он - песок, сухой, колючий, а Сати - вода, струится ровно, смягчает всё на свете, приходит внезапно в голову Намали. Это даже романтично, фыркает он про себя.
Только вот жалко, что на следующий день всё так безжалостно и бесследно смоет волна.
Shaman King. Сати/НамалиОна набирает в свои узкие прохладные ладони синюю пудру и осыпает ей всех дарственным, величественным жестом, и все тянут к ней руки, к маленькой хрупкой фигурке в простом белом платье, радуясь неистово, когда синие песчинки попадали на кожу, словно дар небесный.
Она улыбается так всемилостиво, щурится так по-доброму снисходительно. Богиня.
Намали стоит в сторонке от этого веселья, заняв наблюдательную позицию. Так ведь гораздо интереснее - не вмешиваться.
Но когда Сати коротко смотрит на него, зовет его взглядом спокойным, но хитрым, он подходит. Никогда не мог противиться магнетизму её взгляда.
- Вот. Попробуй и ты, - она протягивает Намали ведерко с подкрашенной водой, и тот берет его, думает секунду - и окатывает внезапно Сати с головы до ног.
Богиня совершенно по-девичьи взвизгивает, жмурится, протирает глаза - и мажет Намали краской в ответ, с решительной шуточной обидой. Она смеется, звонко и мелодично. Намали ловит себя на мысли, что впитывает жадно в себя этот смех, человеческий и неземной одновременно.
Вокруг творится красочное безумие, народ следует их примеру, хохоча и обливая друг друга краской, а у Намали перед глазами только одно - нос принцессы, смешно измазанный зеленой краской, её чуть раскосый взгляд из-под длинных полуопущенных ресниц. Её тонкие пальцы вдруг начинают раскрашивать его лицо разноцветными узорами, мягкой прохладой ведут по щекам.
И тогда он берет девушку за талию.
И время останавливается.
Shaman King. Пино/Зоря, song! Origa - Красно солнцеНа много километров вокруг, сколько хватало взгляда, простирались заснеженные поля, уходившие вдаль холмами. Бесконечный, казалось, лес виднелся теперь где-то совсем вдалеке. За ним - озерный край, за ним - ледяные пустоши, пройденные, как и всё, пешком.
Так много вроде бы и так мало от их общего пути.
А там до ближайшего крупного города - и на поезд, не всю же Россию до Японии ногами мерить.
Зоря долго смотрела на тлеющий рассветом горизонт, но тут ее внимание привлек ярко-синий цветок под ногами, прямо среди подтаявшего снега. Как смог тонкий стебелек пробиться сквозь промерзшую почву, как зацвел в холоде, такой хрупкий и нежный, оставалось загадкой. Полярная незабудка.
Зоря наклонилась, обняла его ладонями осторожно, задышала тепло, согревая, и вместе с тем шепча слова благословения. Старик говорил, что всё вокруг тоже живое - дышит, борется и откликается на любовь, так что в этом был свой смысл.
- Ты что делаешь? - подошел сзади, протирая глаза, сонный, заспанный Пино. Проснулся, видимо, только что, не ощутив рядом своей соратницы, забеспокоился. Они всегда спят в обнимку, чтобы как можно больше тепла сохранить - и в этом нет ничего предосудительного.
Во всем остальном они горды и холодны, но верят друг другу до конца, несмотря на то, что с детства привыкли полагаться только на себя.
Они вообще мало разговаривают - просто не любят это дело - но никто другой, а именно Пино нес ее по снежной пустыне на руках, когда та не могла уже идти, именно он надел на ее ноги закоченевшие свою обувь и, стискивая зубы, шел по колючему снегу.
Говорят, девушки становятся гораздо красивее, когда их защищают и оберегают. И тогда, действительно, гордая, как он сам, и волевая Зоря казалась необыкновенно нежной и умиротворенной, прижималась бессознательно головой к его груди.
И сам Пино...чувствовал впервые, что ему невероятно хорошо стараться не только для себя, но и для других.
Таким двум кускам острого льда лучше подтаять и смягчиться, чем биться друг в друга и ранить.
Пусть лучше их гордость ранит других.
- Жалею этот цветок, - ответила Зоря, поднимаясь и отряхивая юбку. Пино заметил, что она опять босая. Рассвет начал уже заниматься и брызнул кровью на снег. В его лучах волосы Зори словно светиться стали изнутри, вот не зря ее именем богини соответствующей нарекли, подумал Пино. Но не стоило терять драгоценного времени.
- Он всё равно замерзнет. Слишком рано появился, - пожал он плечами. - Пойдем, я видел здесь недалеко родник, можешь искупаться хотя бы.
Проверяя, хорошо ли погасли угли, Пино не заметил, как на губах его спутницы появилась кривоватая улыбка.
Она видела в этом цветке себя и совершенно ясно понимала - не всё для него потеряно. Главное, желание жить, а остальное приложится.
Shaman King. Сати, МатамунСати сидела на полу по-турецки, скрестив щиколотки и легко отклонившись назад. Поза её дышала одновременно расслабленностью и сосредоточенностью - точно свободно распустившийся лотос.
Распущенные волосы струились по лицу, по плечам, по легкому белому платью, казавшемуся оранжевым в отблесках светильников.
Ветер тихонько колыхал развешанные у входа фонарики.
У самой кромки неба дотлевал закат.
Здесь, в маленьком храме на вершине холма, творился великий план.
- Как думаешь, он достоин? - спросила Сати фамильярно у сидящего рядом духа, словно знала его тысячу лет.
Словно не было между ними этой бездны в несколько веков.
Словно он не был мудрым и опытным до спокойного скепсиса некомата.
Матамун медлил с ответом, педантично набивая свою трубку табаком и с наслаждением затягиваясь так, что от сладкой неги у него задрожали усы.
- Более чем, - оторвавшись от своего занятия, с гордой и чуть грустной улыбкой ответил он.
Йо. Тот десятилетний мальчишка, не знавший даже как вызвать духа бесплотного. Освободивший Анну. Победивший великого демона...
Воспоминания нахлынули все разом.
Звон разбившейся витрины, звук захлопнувшейся двери, запах пены для ванны...
Метель, буксующий в снегу джип, колокольный перезвон...
События той осорезанской ночи не забывались ни на секунду. Такое никогда не забывается.
Йо, мальчик, достигший столь многого своей добротой. Заражающий этой добротой всех вокруг. Весь мир.
Он достоин как никто другой.
Его маленький друг спускается в ад.
"Я снова увижу тебя, Йо. Я буду ждать тебя там".
Матамун не стал вытирать мелкие слезинки, выступившие на глазах - не перед кем было скрывать свои чувства.
Сати смотрела мудрым, печальным, понимающим взглядом. Сильная, добрая, сострадательная. Так похожа на хозяина. До того, как его сердце захватили демоны.
Матамун взял в лапку чашечку сакэ и поднес к мордочке.
- За Йо, - предложил он, приподнимая тост.
- За Йо, - согласилась Сати. - За того, кто спасет нас всех.
Кто сказал, что развоплощенные духи и индийские принцессы не могут выпивать вместе, отодвинув на завтра все слезы и печали?
Завтра тронется колесо и завертится, увлекая в круговорот весь мир.
Война и мир. Анатоль/Долохов, song! Animal ДжаZ - Если дышишьПросто так прогуливаться с Долоховым по набережной было по меньшей мере странно. Прогуливаться под пронизывающими ледяными порывами ветра - явной глупостью. Но Долохов, будто не замечая этого, шел по своему обыкновению прямо и гордо, тонкие и правильные губы кривились в вечной его презрительно-снисходительной усмешке. Руки без перчаток совсем закоченели, но он упрямо не хотел убирать их в карманы. Петербург, холодный и неприкаянный, строгий и изысканный одновременно, с его прямыми улицами, острыми шпилями и белыми ночами, ночами напролет с весельями и кутежами, как никакой другой город, подходил Долохову в этот момент, думал Анатоль, глядя то на этот четкий профиль, то на темные свинцовые воды Невы, исходившие тяжелой рябью.
- Ну, что, разжаловали?
- Да, - будто бы нехотя ответил Долохов, но с тем оттенком твердости, который так и говорил: "Да, но не стоит меня жалеть, я всё уже для себя решил и не собираюсь опускать руки". - И завтра уезжаю в действующую армию.
Ему, казалось, было неприятно находиться рядом с Анатолем, который наказания избежал благодаря своему отцу, но Долохов лишь сдержанно улыбался. Анатоль обеспокоенно остановился, схватил его за руку, заглянул в светлые глаза. Да, точно, Федя же теперь солдат, не офицер при штабе. Теперь его могут убить.
- Но mon cher, ты можешь умереть, я не вынесу...
- Это мой долг, - как-то ядовито хмыкнул Долохов, и в его взгляде горела лишь жажда вновь подняться туда, откуда так несправедливо сбросила его судьба. Его, не имеющего ни средств, ни связей, только непоколебимую волю и непроходимую дерзость. - Ты же знаешь.
И Анатоль поднял к своему лицу его закоченевшие совсем руки, тепло задышал на них, согревая - "знаю". Долохов прикрыл глаза и, кажется, терпел, пока это закончится, но на деле старался сокрыть ту волну нежности и щемящей тоски, нахлынувшую так внезапно.
- Я буду ждать, - сказал Анатоль, хотя не очень верилось, что он хотя бы раз вспомнит о нем за время службы, но.
Сейчас, в неверном свете фонарей, пока они оба настоящие, можно было поверить в этом мире хотя бы во что-то.
TRC. Курогане/Шаоран + косвенно остальныеКурогане видел, что парню нужно было расслабиться, отрешиться от всей этой кутерьмы - каждый раз новый мир, новое перо, новое сражение. Чьи-то сны, чьи-то судьбы, чья-то ложь - стройная нить их путешествия давно уже запуталась в неразрешимый клубок - словно луч света в системе зеркал. От всего этого стоило отдохнуть и ему самому.
Ниндзя зубами вынул пробку из бутылки, впихнул в руку Шаорана граненый стакан, наполнив его до краев прозрачной, резко пахнущей жидкостью, и налил себе.
- Мокона тоже хочет пить!
Ах да, булке ушастой тоже не забыть налить.
- Пей до дна, парень, - посоветовал Курогане, видя, как Шаоран всё еще сидел, сгорбившись, смотря куда-то вдаль, сквозь стены, на принцессу свою, спящую в нескольких комнатах отсюда.
Тот дернулся, опомнившись от своих, очевидно, тяжких раздумий, взглянул на стакан в своей руке, будто впервые увидел его, кивнул зачем-то и решительно сделал большой глоток. Закашлялся, расплескивая оставшееся добро по полу - видно, что не пил никогда - чтобы так, с первого глотка не в то горло попало. Курогане похлопал его по спине, нахмурившись снисходительно. Малец еще совсем, как и тот, другой - тоже всему учить нужно. Подождав терпеливо, пока Шаоран откашляется, он налил ему еще.
Второй пошел уже гораздо легче, третий - чуть ли не залпом, а четвертый пришлось уже вынимать из ослабевших пальцев парня.
- Уснуул, - разочарованно протянула Мокона, подставляя под горлышко свой опустевший стакан. С ней неожиданно приятно и уютно было выпивать, когда вот так, наедине.
А Шаоран и впрямь уже тихо сопел, уткнувшись лбом своим упрямым куда-то в бедро Курогане, слишком быстро отключился, слишком тихий и молчаливый, всё больше в себе.
На самом деле, они так отличались с пацаном. Курогане, быть может, единственный видел эту существенную разницу.
Две совершенных противоположности, пусть и душа одна и та же... Голова, тяжелая от алкоголя, тут же заболела от таких раздумий - клоны, чтоб их...и принцесса что-то затевает, и маг скрывает слишком многое - все они одинаковые, запутались сами в себе, живут либо в прошлом, либо в будущем, только он, Курогане - здесь и сейчас, простой и надежный, как меч - ничто не сломает и не сломит.
Курогане любит, когда всё прямо и понятно, а сейчас ни черта ничего не ясно.
Шаоран во сне что-то пробормотал беспокойно, прижался сильнее к нему макушкой своей, такой потерянный сейчас и изнеможденный, что Курогане, не удержавшись, потрепал его по волосам, усмехаясь самому себе.
Что в этих парнях и было одинакового, так вот это - что заставляло его, Курогане, раз за разом о них заботиться, покровительствовать, оберегать.
И, вообще - во всех.
@темы: Фанфики
-
-
12.02.2024 в 16:43Хотел бы поделиться с вами своим актуальным опытом поиска качественного автосервиса в Оренбурге. После длительного выбора, я наконец нашел то место, которым действительно остался доволен — AutoLife.
Что мне особенно понравилось в АвтоЛайф, так это внимание к деталям каждого специалиста этого сервиса. Мастера не только быстро и эффективно решили проблему с моим автомобилем, но и предоставили важные указания по его дальнейшему обслуживанию.
Мне кажется важным поделиться этой информацией с вами, так как знаю, насколько вызывающе порой найти действительно надежный сервис. Если вы ищете надежный автосервис в Оренбурге, рекомендую обратить внимание на АвтоЛайф 56, расположенный по адресу: г. Оренбург, ул. Берёзка, 20, корп. 2. Они работают без выходных, с 10 до 20 часов, и более подробную информацию вы можете найти на их сайте: https://autolife56.ru/.
Надеюсь, мой опыт окажется полезным для кого-то из вас. Буду рад почитать ваши отзывы, если решите воспользоваться услугами AutoLife 56.
Ремонт системы кондиционирования в Оренбурге
Дополнительный материал
Не пропустите: сервис AutoLife56 — решение ваших проблем в мире авторемонта в Оренбурге Вашему вниманию рекомендуем проверенный автосервис в Оренбурге - АвтоЛайф Вашему вниманию предлагаем проверенный автосервис в Оренбурге - AutoLife56 Вашему вниманию предлагаем лучший автосервис в Оренбурге - АвтоЛайф Не минуйте: АвтоЛайф 56 — ваш лучший выбор в мире авторемонта в Оренбурге 3be91d1
-
-
20.02.2024 в 02:09eroscenu.ru/?page=36148
eroscenu.ru/?page=29567
eroscenu.ru/?page=42842
eroscenu.ru/?page=25501
eroscenu.ru/?page=9807
eroscenu.ru/?page=46689
eroscenu.ru/?page=21930
eroscenu.ru/?page=35167
eroscenu.ru/?page=13396
eroscenu.ru/?page=11581
eroscenu.ru/?page=34396
eroscenu.ru/?page=3886
eroscenu.ru/?page=20706
eroscenu.ru/?page=25660
eroscenu.ru/?page=37114
eroscenu.ru/?page=2486
eroscenu.ru/?page=5697
eroscenu.ru/?page=45287
eroscenu.ru/?page=32193
eroscenu.ru/?page=30514
исторические ссылки хорошие ссылки важные ссылки научные ссылки хорошие ссылки развлекательные ссылки развлекательные ссылки музыкальные ссылки литературные ссылки модные ссылки be91d1c